Хроники Дебила. Свиток 5 (СИ) - Страница 56

Зато за этой подводной гадостью, — открывалось воистину шикарное местечко. — Широкая просторная бухта, хорошо укрытая от любых ветров высокими скалами и возвышающимися вдали холмами, защищенное от ветров пространство между которыми, поросло густыми рощами и перелесками.

Да, тут было и где поселок поставить, и из чего, и даже чем его отапливать. Хватало земли для сельского хозяйства, выпаса скота, да и благодаря бухте под боком, всегда была возможность обеспечить себя рыбой, съедобными водорослями, и прочей морской живностью. Так что не удивительно, что и местные жители поставили тут довольно большой поселок, да и аиотееки присмотрели его для своего лагеря-форпоста. Если бы тут еще и был подходящий проход в бухту, — зуб даю, вскоре на этом месте выросла бы вторая Вал’аклава!

— Ух… Наконец-то… — Наша лодка ткнулась в берег, и я наконец-то смог утереть пот со лба. …Рука наткнулась на непривычный головной убор из перьев, что был надет на моей голове. …Похожие были на всех головах нашего экипажа, и это хоть как-то утешало, — не один я страдаю!

Да уж, — пришлось приложить усилия, и без помощи соплеменников никак не обошлось. — Ирокез на голове аккуратно поделен на пробор, расчесан к ушам, и закреплен тем самым запрещенным мною лаком для волос, рецепт которого однако, бунтари-ирокезы, верно хранили в своих сердцах. (Вероятно на случай когда зануда-шаман подохнет, и наконец-то никто не сможет им помешать вволю развернуться на поприще гламура и внешнего великолепия. Сволочи.). Поверх этой расчесанной и намазанной гадости закреплялась налобная повязка, щедро утыканная перьями разных невинных птичек, попавших в силки, или подбитых ударами палок. Поскольку охотиться с копьем на птичек было не очень удобно, местные не слишком-то жаловали птичье мясо. Зато и птички тут были достаточно непуганые. В общем, — подобные наряды были весьма и весьма необычны, и от них веяло удивительной экзотикой.

Дабы усилить это ощущение экзотики, — свое тело и тела моих товарищей, я щедро разрисовал узорами из белой глины. И в качестве завершающего, убойного штриха, — наши чресла прикрывали юбки-килты из пестрой материи, сверху закрепленные воинскими поясами. …Вот только обувку пришлось оставить прежнюю, — никто не пожелал ходить в созданных моим вороватым дизайнерским гением, сандалиях-вьетнамках.

Наконец, видок наш стал достаточно экзотичным даже для этой местности. Так что, прежде чем тронуться в путь, мне пришлось заставить своих подопечных ходить так несколько дней подряд, чтобы хоть чуточку привыкнуть к этому наряду. Да и за время плаванья не снимать всю эту гадость. — А они плевались и проклинали меня!

Я впрочем, и сам плевался и проклинал. — вспотевшие под непроницаемым для воздуха лаком головы дико чесались, и блестели словно соплями обмазанные.

Но честное слово, — я не виноват. Они сами меня вынудили.

Когда первая эйфория после битвы прошла, все наконец-то подуспокоились, и малость пришли в себя. И как обычно, перед этими, весьма далекими от светлого образа русского интеллигента, личностями, встал вопрос не «Что делать», а «Как сделать еще».

Как сделать так, чтобы скальпов на их знаменах и поясах стало бы больше, а аиотееков по эту сторону моря, значительно меньше.

Легкая, с их точки зрения, победа, (всего трое убитых, по сравнения с двенадцатью аиотееками), окрылила наших бойцов, увеличив длину и диаметр шила в заднице, как минимум вдвое.

Зануду шамана, никто больше не слушал принципиально, — все слушали только самих себя, и свои гениальные планы, как пройти победным маршем до края земли, защищая мир и добро и надирая задницы всем встречным.

Предложения как правило плавали в диапазоне от «идиотских» до «бредовых». — Идиотскими я называл варианты тупо пойти, и просто всех убить, потому что мы оказывается неимоверно круты и все должны нас бояться.

А бредовыми, — что-то типа повторить попытку, снова выманив аиотееков с помощью Бир’кека или задницы Вотая. И так выманивать их раз за разом, пока они все не кончатся.

Приятно радовало что хоть Лга’нхи пока помалкивал. И слава богу. Это оставляло надежду что хоть он сохранил чуточку разума. — Я ему тут, так как бы между делом уже малость прочистил мозги, представив статистические данные, что с учетом раненных, (я малость преувеличил), за один день, наши силы сократились на одну пятую. И если мы еще раз полезем на рожон, — то вскоре можем вообще лишиться всех воинов, и выполнять задание будет некому. Кажется это несколько поумерило его энтузиазм, вернув со счастливых каникул на грешную землю… хотя бы частично.

— …Надо сесть на верблюдов, прикинуться аиотееками и войти в их лагерь! — Наконец вымолвил Тов’хай, предложение, которое я давно уже ожидал. В конце концов, он один из подельников Лга’нхи по коалиции ирокезских верблюдофилов, так что эта идея, рано или поздно, не могла не придти кому-нибудь из них в голову. — Мы прикинемся, — продолжал вещать жутко довольный собой Тов’хай. — Возвращающимися назад верблюжатниками, оденем их одежду, войдем в ворота крепости, и нападем на аиотееков!

Все радостно и одобрительно зашумели. — И впрямь, этот вариант представлялся этим охламонам весьма впечатляющим и жутко оригинальным. — Ну точно ведь, — никто же даже не догадается до такой зафигенной хитрости!

Но я-то был к этому готов, и если раньше просто сидел и помалкивал, то тут все-таки счел нужным высказаться.

— Ты ведь Тов’хай очень зоркий воин. — Для начала польстил я его самолюбию. — Помню, как ты нашел мой, оставленный много-много дней назад след, и смог пройти по нему от побережья до самой Олидики!